- Вы выросли в Америке, самой автомобильной стране мира, и в 19 лет попали в СССР. Контраст на дорогах оказался резким?
- Конечно. По сути, движения в Москве почти не было. Тем более что это случилось почти сразу после войны, когда личный автомобиль был большой редкостью. Хотя главным потрясением стало другое. До тех пор я не имел представления о коммунальных квартирах, о квартирах-бараках, где жили люди, до этого работавшие за границей. Был шок от того, что уровень жизни в победившей стране намного ниже, чем в стране, потерпевшей поражение.
- А в принципе как относитесь к машинам?
- У всякого американца автоматически появляется интерес к автомобилям. Это символ определенного уровня: то, какая у вас машина, во многом говорит о том, кто в этой жизни вы. Идя в школу, я играл: автомобилей какой марки окажется больше вдоль дороги. Модели узнавал издалека, они тогда больше отличались друг от друга, чем сейчас. Легко выделял Ford, Buick, Chevrolet, Dodge, реже попадались дорогие Cadillac и Packard.
- Наверное, и за руль хотелось?
- Приятель отца владел темно-зеленым кабриолетом Lincoln Continental – машиной необыкновенно элегантной. И учил меня водить. Так что я получил так называемые юниорские права в 14 лет. С ними можно было выезжать и на дороги общего пользования, но вместе со взрослым. Причем на экзаменах требования к юниорам ничем не отличались от стандартных: главным испытанием считалось умение припарковаться задним ходом с первой попытки.
- Правила в те времена были строгими?
- Однажды знакомый родителей повез меня за город. Вдруг нас догнал полицейский, спрашивает: “Перед мостом знак видели?” Водитель отвечает: “Нет, сэр, не заметил”. Тогда нам предложили вернуться на несколько миль назад, где действительно висел знак ограничения скорости – 20 миль/ч. “А у вас было 40 миль, – говорит полисмен. – Штрафовать не стану, но проедете взад-вперед по мосту пять раз с разрешенной скоростью”. Луис, кажется, был готов убить его, однако пришлось ездить.
- То есть водительский стаж у вас большой?
- Если с момента получения первых прав, то 65 лет. Правда, в СССР я их получил много позже. После приезда нашей семьи в Москву денег на машину не было. Потом родители вновь уехали работать в ГДР, и папа написал с восторгом: привезу Mercedes! Но чтобы не дразнить советских людей, ему не разрешили. И лишь в 1975 г. я сдал экзамены, с тех пор за рулем.
- Свой первый автомобиль помните?
- Да. Тольяттинская “копейка”, ярко-оранжевая, цвета “коррида”. Потом взял тоже вазовскую пятую модель, затем “семерку”. Она, кстати, мне не нравилась. Ведь когда “Жигули” лишь стали производить, они были новой моделью, а ВАЗ-2107 к моменту выпуска оказался днем вчерашним. Так что “копейка” для меня осталась любимой: машина была надежной, без понтов. И до 1991 г., когда уехал работать в США, ездил только на тольяттинских моделях.
- И там пересели...
- ...в Lexus. Причем купил один из первых, когда бренд только появился. Невероятно комфортабельная оказалась машина! Позже я спрашивал японца из компании, как им это удалось. Он сказал, что купили несколько сотен Mercedes-Benz, разобрали по винтику, поняли, что хорошо, а что не очень, и сделали свою модель. Потом я привез тот Lexus в Россию, но его угнали.
- А на чем ездите сегодня?
- На автомобиле, о котором мечтал. С детства несколько марок стояли для меня особняком, одна из них – Jaguar. Уже одно название Jaguar чего стоит! Я всегда знал, что это модели роскошные, и прежде даже не рассчитывал на подобное авто. Но несколько лет назад все же оказался за его рулем. Это был Jaguar Daimler – красоты необычайной, такие уже не выпускают. Теперь он у моей жены, а сам управляю другой машиной той же марки – Jaguar XJ.
- За рулем сами ездите?
- Очень люблю управлять. Тем более что модель изумительная. Я нахожу в ней только один недостаток: бензобак бы чуть больше – все-таки 5-литровый двигатель, 510 л.с. В остальном же автомобиль потрясающий – Jaguar есть Jaguar.
- У вас есть требования к машинам?
- Авиаконструктор Туполев, которого я знал, говорил, что если самолет некрасивый, он не полетит. И когда машина некрасива – имею в виду силуэт, линии, пропорции, – то все в ней не так. В кургузой модели я чувствую себя неуютно. Кроме того, люблю машины приемистые. Наконец, важен комфорт: чтобы было удобно сидеть, было куда пристроить ноги, чтобы не шумела. Конечно, если у вас Jaguar, то получаешь удовольствие от всего – как построен и отделан внутри, насколько удобны кресла и продумана эргономика.
- То есть комфорт – это один из основных критериев?
- Cейчас мы сделали документальный фильм о Германии. Во время съемок оказались в Opel, и мне дали проехаться на модели 1937 г. – с огромным рулем, который нужно поворачивать изо всех сил, а тормозить так, будто необходимо продавить пол. И никаких удобств. Но прелесть этого автомобиля в том, что им действительно управляешь, его чувствуешь.
- За рулем нарушаете?
- Вообще-то очень строго соблюдаю правила. Давно осознал: так удобнее. Если бы все так же поступали, на дорогах стало бы намного лучше. Впрочем, за последние годы в Москве стиль вождения заметно изменился: почти повсеместно уступают при выезде из дворов и с заправок, взамен благодарят жестом или “аварийкой”, пропускают пешеходов. Водители понимают: сегодня я тебя пропустил, завтра – ты меня. Когда страна становится по-настоящему автомобильной, люди начинают по-другому мыслить. Сам я могу допустить единственное нарушение – скорость.
- Значит, и останавливают?
- Еще с советских времен гаишники меня крайне редко тормозили, причем за все годы только раз-другой с явной целью получить деньги. Но я их никогда не предлагаю. Всегда признаю: нарушил. Конечно, полицейские, когда узнают, относятся чуть мягче, чего уж тут скрывать. Но даже если этого нет, а ты не споришь, могут отпустить. Хотя пару раз намекали: дескать, можно решить без протокола. Я отвечал: нет, выписывайте штраф, оплачу. И всегда платил.
Источник
